Прежде всего небольшое лирическое отступление, а, точнее, вступление. Ежегодно, читая недельные главы Торы, мы достаточно много времени уделяем изучению комментариев и мидрашей, рассказывающих о жизни наших праотцов, об истории Исхода, об испытаниях народа в пустыне. Но вот, когда начинаются недельные главы, повествующие о техническом устройстве Мишкана и его предметов, об одеждах коэнов, о жертвоприношениях, то мы (ну я по крайней мере), как правило, пропускаем эти комментарии как нечто формальное, нечто не особо интересное. У меня так продолжалось долгие годы до тех пор, пока не грянула «корона», и я не начал преподавать Пятикнижие с комментариями Раши (и не только) на нашем проекте JewishOnline.Ru. Начав с книги «Шмот», мы с учениками дошли до главы «Трума», и я уже думал перепрыгнуть на историю пустыни, но ученики, за что я им безумно благодарен, попросили меня проучить по порядку.
Друзья, что я вам скажу: никогда не пропускайте эти комментарии! Это безумно интересно! В них столько символизма, столько идей, столько воодушевления и красоты, что этим просто нельзя пренебрегать! Могу порекомендовать комментарий «Эмек а-Давар» рава Нафтали Цви Йеуды Берлина (Нецива) – очень-очень!
В обзорной статье я не смогу коснуться и маленькой толики всей мудрости, скрытой в этой главе, но какие-то базовые основы, надеюсь, получится осветить.

ДОМ ВСЕВЫШНЕГО
По мнению Раши повествование Торы не идёт в хронологическом порядке. Так, например, хронологически глава «Ки тиса», в которой повествуется в том числе о грехе золотого тельца, должна предшествовать главе «Трума», ведь строительство Храма – Дома Всевышнего – было заповедано еврейскому народу вследствие греха золотого тельца, как способ снова приблизиться к Всевышнему.
Стоя на горе Синай во время дарования Торы, народ Израиля достиг величайшего духовного уровня. Был исправлен грех Адама. Мир стоял на рубеже – после возвращения Моше с горы Синай, евреи вместе с Моше должны были войти в Землю Израиля и (сразу или через какое-то небольшое время) должен был начаться Будущий мир! Но всё пошло не так – евреи согрешили, создав себе идола, и Всевышний не просто решил покинуть их, но и уничтожить, произрастив новое потомство от Моше.
Вымолив прощение и 10-го Тишрея спустившись с горы Синай с новыми скрижалями, Моше объявляет народу о прощении Всевышним Своего народа, и о том, что Он согласен и впредь пребывать в его среде, правда, уже в несколько ограниченном варианте – в специально отведённом для этого месте. В микромире, который будет создан человеком в точном и строгом (очень важно) соответствии с инструкциями Всевышнего. Его Дом – святой, то есть отделённый. На святом языке «святость» означает именно «отделённость». В этом есть глубокий смысл.

ЦДАКА – НАЧАЛО НАЧАЛ
Но прежде, чем приступить к созданию Дома, Всевышний просит людей сделать пожертвование на его строительство. Всевышнему не нужен ни дом, ни золото, ни серебро, ни даже драгоценные камни. Но он хочет, чтобы у каждого еврея была своя доля в Его Доме, ведь именно там Он проявляется, раскрывается, своему народу. Важно, чтобы каждый был причастен к этому, чтобы каждый своими руками содействовал раскрытию Всевышнего в мире!
Это было также и исправлением греха золотого тельца, когда еврейский народ очень щедро и очень быстро «сбросился» на его создание.
Святой еврейский народ блестяще справился с этим заданием, так, что Моше даже пришлось в какой-то момент заявить: «Достаточно!». (Да удостоимся и мы увидеть такое при жизни!)

КОВЧЕГ СВИДЕТЕЛЬСТВА
Прежде всего Всевышний заповедует создать Ковчег, в котором будут храниться Скрижали Свидетельства (лухот а-брит). Свидетельства того, что Всевышний заключил союз (брит) с народом Израиля посредством заповедей.
Ковчег являл собой короб, размером в 2,5х1,5х1,5 локтей. Локоть (ама) – это примерно 50 см. То есть Ковчег был относительно небольшим – 1,25 метра длинной, 75 см шириной и 75 см высотой. Каждая скрижаль (это уже приводится в трактате Бава Батра 14а) была размером 1 локоть в высоту, 1 локоть в ширину и 0,5 локтя в толщину, то есть примерно 50 см х 50 см х 25 см. Обе скрижали, соответственно, по длине составляли 2 ама (1 метр).
Ковчег состоял из трёх ковчегов, вставленных один в другой. Центральный короб – основной – состоял из дерева шитим (что Раши объясняет как кедр). А внутренний и внешний коробы были тонкими и состояли из чистого золота, служа золотым покрытием изнутри и снаружи. Символизируя Тору, Ковчег намекает таким образом на человека, который может настолько исправить себя внутренне и внешне (начав именно с внутреннего), что будет «золотым». Это также намек тем, кто поддерживает мудрецов Торы – нужно заботиться о них не просто формально (внешне, поддерживая их институты), но, главное, – внутренне, то есть обеспечить полноценно их самих, чтобы они и сами не испытывали нужды и могли заниматься Торой. Тот, кто держит внутри себя Тору должен жить хорошо. Ведь не придёт же нам в голову поместить Скрижали внутрь чего-то недостойного их величия. Так же нужно относиться и к Торе, которую несут в себе её мудрецы.
Сверху на края этих коробов клалась золотая пластина, чтобы даже при взгляде на Ковчег сверху, не было бы видно дерева.
Ещё одной причиной, по которой Ковчег состоял из дерева – облегчить людям его ношу, ведь дерево легче золота. Это символизирует заботу Всевышнего о нас, символизирует то, что Всевышний не даёт нам непосильных задач.
У Ковчега был золотой венец, который символизировал корону Торы. Венцы также будут у Стола и у Жертвенника для воскурений, символизируя, соответственно, корону царства и корону священнослужения.
По сторонам Ковчега, по его ширине, были расположены золотые кольца, в которые были вставлены шесты, с помощью которых Ковчег переносили во время странствий. Шесты состояли из кедрового дерева и были покрыты золотом. Интересно, что шесты были так устроены, что их невозможно было вытащить из этих колец – они были расширены на краях. И существует отдельная заповедь Торы, запрещающая их вынимать из Ковчега – даже, находясь внутри Мишкана, Ковчег стоял с шестами, готовый в любой момент к отправке в путь.
Ковчег покрывался специальной крышкой, состоявшей полностью из золота. На верху его находилось два Керува – по одному с каждой стороны. Это было изображение ангелов с детскими лицами, обращённых друг к другу и немного склонивших голову к Ковчегу. Интересно, что эти Керувы были выбиты из одного куска золота, который в момент создания этой крышки, закладывался поверх неё. Их крылья практически соприкасались друг с другом, а между ними и крышкой Ковчега было расстояние в десять ладоней. Из этого пространства и раздавался голос Всевышнего, обращённый к Моше.
Ковчег располагался в святая святых Мишкана – за второй завесой в самой западной части (вход в Мишкан был с восточной стороны).

СТОЛ
Стол располагался в основном отделении Мишкана, с правой стороны неподалёку от завесы, отделяющей святая святых от основного отделения. Также, как и Ковчег, он состоял из кедрового дерева и был покрыт золотом. У Стола также был золотой венец. Подобно Ковчегу по бокам Стола были золотые кольца, в которые вставлялись шесты для его перенесения во время странствий. Однако, в отличие от Ковчега, эти шесты вынимались и использовались только во время странствий. Стол, символизировал благоденствие и материальное благословение, а потому, в отличие от Торы, без материальных благ можно обойтись – его шесты не были в нём постоянно.
Интересно, что Стол символизировал также и царскую власть, ведь задача царя – обеспечивать благоденствие народа. Лидер – это кормилец, а не собиратель богатств и геополитического влияния.
У Стола были различные аксессуары – формы из железа для выпекания Хлебов, блюда из золота для хранения Хлебов, вытащенных из печи, в ожидании размещения на Столе, плоские чаши, в которые клали пахучую смолу (левону) – по одной на каждую из двух стопок Хлебов, жерди и перегородки – которые обеспечивали надёжное расположение Хлебов на Столе.
Еженедельно в Шаббат на Стол выкладывались новые Хлеба, а старые, которые чудесным образом оставались свежими, отдавались коэнам. Эти Хлеба были пресными, но не напоминали нашу мацу даже отдалённо (сегодняшняя маца является такой тонкой и пропечённой до сухости, чтобы гарантированно не осталось в ней и толики непропечённого теста). Всего выкладывалось на стол 12 Хлебов, по 6 на каждой стороне стола. Хлеб должен был находится на Столе постоянно, чтобы у народа Израиля было постоянное благословение.

МЕНОРА
Напротив Стола, по левой стороне Мишкана, стояла Менора. Она состояла из цельного куска золота и была изготовлена при помощи чеканного молотка и специального режущего инструмента. Впрочем, Мидраш говорит, что так она должна была быть изготовлена, но Моше никак не мог понять, как это сделать на практике, и Всевышний сказал Моше бросить кусок золота весом в кикар (примерно 50 кг) в огонь, и Менора появится сама по себе из огня.
Менора состояла из подставки, центрального стержня (который, собственно говоря, и называется «Менора») и ответвлений – по 3 ответвления вправо и влево. Концы ветвей Меноры достигали уровня центрального стержня, и поверх них располагались чаши для масла. Каждая ветвь украшена тремя чашечками, декоративной завязью и цветком, а средний стержень украшен четырьмя чашечками, пятью завязями и тремя цветками. Это расположение украшений Рамбам схематично нарисовал в своём комментарии к трактату «Менахот». Мнение мудрецов Торы разделилось, почему он изобразил её с прямыми ветвями, отходящими под углом от центрального стержня, а не закруглёнными, как Менора изображена на арке Тита. Кто-то считает, что это просто схематичный рисунок, целью которого было определить расположение узоров, а на прямых линиях это легче показывать. Кто-то считает, что он изобразил её именно в такой форме, потому что считал, что она именно так выглядела. Так или иначе – точно не стоит ради этого ссориться друг с другом. Явно Всевышний не для того дал нам заповедь о Меноре!
Менора символизирует собой свет Торы. Центральный её стержень – это Письменная Тора, а шесть её ответвлений – это Устная Тора (шесть разделов Мишны). Чаши для масла сделаны так, что фитили на ответвлениях направлены в сторону центрального стержня – Устная Тора объясняет Письменную.
Аксессуарами Меноры были щипцы и лотки из чистого золота, которые использовались для доставания из Меноры использованных фитилей и пепла.

ПОЛОТНИЩА
Мишкан был покрыт тремя (по некоторым мнениям четырьмя) полотнищами. Первое полотнище так и называлось «Мишкан» – оно образовывало крышу Мишкана и было видно изнутри. Оно состояло из десяти более мелких полотнищ, каждое из которых было длиной 28 локтей и шириной 4 локтя. Первоначально 5 полос сшивали друг с другом – получалось два полотна по 28х20 локтей. Затем два этих полотна соединяли друг с другом с помощью 50 золотых крючков (по краям были петли) – получалось одно полотно размером 40х28 локтей.
Эти полотнища, в свою очередь, были вытканы из нити, которая состояла из четырёх нитей: трёх шерстяных цвета тхелета (синеты), пурпура и червленицы (малиновый), а также одной льняной белой нити. Каждая из нитей была скручена из шести нитей этого вида. Таким образом конечная нить состояла из 24 нитей.
Символизм: 2 Скрижали (по 5 речений на каждой), через 50 дней после Исхода народ Израиля получил Тору (также 50 уровней святости), всего есть 24 книги Танаха.
Второе полотнище клалось поверх первого. Оно состояло из козьего волоса. Как и мишкан, это полотнище состояло из нескольких более мелких полотнищ, только на этот раз не из десяти, а из одиннадцати, которые соединялись друг с другом в два полотна – из пяти полос и из шести полос. Два этих полотна соединялись пятьюдесятью медными крючками в одно большое полотно. Размеры полос немного отличались от мишкана – здесь они были 30х4 локтя. Итого общий размер всего полотна составлял 44х30 локтей.
Оба эти полотна – и мишкан, и полотно из козьего волоса – превышали поверхность Мишкана и свисали по его бокам, фактически полностью покрывая его (кроме восточной стороны, где был расположен вход).
Поверх покрытия из козьего волоса клалось полотно, состоящее из бараньих кож, покрашенных в красный цвет, а поверх него клалось полотно, состоящее из кож тахашей. Кто такие тахаши? Никто толком не знает – есть мнение, что это особое животное с яркой кожей, которое появилось именно в то время и в том месте специально для строительства Мишкана, а потом исчезло. Может быть, это и был тот самый единорог (кто говорил, что их не бывает?). Есть мнение также, что поверх покрытия из козьего волоса клалось только одно полотно, состоящее и из крашенных в красный цвет кож баранов и из кож тахашей. Размер этого полотна (или полотен) составлял 30х10 локтей, что равнялось внутреннему размеру Мишкана (не включая толщину стен).

БРУСЬЯ
Стены Мишкана состояли из брусьев, соединённых друг с другом с помощью скоб, шипов, пазов и засовов (внешних и внутренних). В основании у каждого бруса было 2 шипа, каждый из которых входил в серебряное основание (подставку). Всего было 48 брусьев – 20 по южной стороне, 20 по северной, 6 по западной и по одному угловому на юго-западной и северо-западной стороне. Соответственно под ними было 96 серебряных подставок. Ещё 4 подставки были расположены под четырьмя столбами, отделявшими Святая святых, где стоял Ковчег, от остальной части Мишкана. Эти серебряные подставки были отлиты из серебра, собранного со всего народа Израиля в виде половины шекеля. Есть мнение, что каждая подставка весила кикар (примерно 50 кг), а есть мнение, что намного больше.
Размер каждого бруса равнялся 10 локтей в высоту, 1,5 локтя в ширину и 1 локоть в толщину. Все брусья были покрыты золотом. Как-то мы с учениками посчитали, взяв удельный вес кедра, что каждый брус (без золота) весил чуть больше тонны.

ЗАВЕСЫ
Завесы отделяли Святая святых Мишкана от остальной его части, а также сам Мишкан от двора Мишкана (на входе). Они были вытканы из того же материала, что и покрытие мишкан. Внутренняя завеса висела с помощью крючков на четырёх столбах, которые стояли на серебряных подножиях (мы их упоминали выше). Внешняя же завеса висела на пяти столбах, которые стояли на медных подножьях.
На внутренней завесе были изображены Крувим, причем соткана она была так, что Крувим были по обоим сторонам завесы и они не были одними и теми же, и при этом они не были вышиты. Это была искусная работа.

ЖЕРТВЕННИК
Во дворе Мишкана стоял жертвенник, на котором приносились в жертву животные. Он был сделан из кедрового дерева и был покрыт медью. Внутри он был полым и был засыпан землёй, так что огонь, который разводился на его вершине, по факту, разводился на земле.
Сам жертвенник состоял из нескольких частей (снизу вверх): основание, тело (нога), михбар (сетчатая решётка), карков (опоясание жертвенникиа), сам жертвенник и его выступы (некоторые переводят их как «рога», что может ввести в заблуждение). Михбар был ровно посередине и на нём располагались кольца, куда вставлялись шесты для переноски жертвенника во время странствий. Эти шесты состояли из кедрового дерева и были покрыты медью.
Аксессуарами жертвенника были котелки для удаления пепла, лопатки для сбора пепла, кропильные чаши для собирания в них крови, вилки-крюки для переворачивания мяса на жертвеннике и лотки для углей.

ДВОР МИШКАНА
По периметру двора (100х50 локтей) на медных подставках стояло 60 столбов, между которыми была натянута сетчатая завеса, сделанная из кручённого виссона (льна). Каждый столб имел декоративный обвод из серебра. К земле эти столбы крепились посредством серебряного троса, проходившего от верхушки столба (через специальное серебряное крепление на его верху) до кола, вбитого в землю, и идущего обратно к верхушке следующего столба, и так далее.

Эти заповеди не ограничены временем или местом. Детей также нужно приучать уважать мудрецов, рассказывая им, насколько важна эта заповедь.

1. Написано в Торе («Дварим», 6:13): «Эт Ашем Элокеха тира — Бойся Всевышнего, своего Бога». В этом стихе используется вспомогательная частица «эт», и наши мудрецы, как и в других подобных случаях, объясняют, что скрывает в себе это дополнение. «Эт» указывает на тех, кто овладевает Б-жественной мудростью, то есть мудрецов Торы. Отсюда выводится закон Торы (деорайта), обязывающий каждого еврея уважительно относиться к мудрецам и вести себя рядом с ними с особой осторожностью.
Рабейну Йона Геронди объясняет, что эта заповедь показывает, как важно обучать других мудрости и Б-гобоязненности. Когда людям указывают на правильный путь и помогают советом, освящается Имя Всевышнего. Поэтому наши мудрецы — наши учителя и праведники — достойны особого уважения.

2. Эта заповедь включает в себя 4 аспекта:
а) Уважать мудреца;
б) Вставать при встрече с мудрецом;
в) Запрет ненавидеть мудреца и относиться к нему с пренебрежением;
г) Заповедь находиться рядом с мудрецами и помогать им.
Эти заповеди не ограничены временем или местом. Они распространяются и на женщин. Детей также нужно приучать уважать мудрецов, рассказывая им (и показывая на личном примере), насколько важна эта заповедь.

3. Когда идет речь об уважении к мудрецам, имеется в виду не только известные всем лидеры общины. Ниже приводятся семь уровней (по степени важности), каждый из которых имеет прямое отношение к этой заповеди.
а) Учитель, от которого вы получили большую часть своих знаний и мудрости Торы (в дальнейшем будем называть его «главным учителем»);
б) Один из ваших учителей;
в) Мудрец Торы (не обязательно ваш учитель);
г) Тот, с которым вы учитесь вместе (хеврута), или друг;
д) Ваш ученик;
е) Мудрец, который по какой-то причине забыл приобретенные ранее знания в Торе (его тоже следует уважать);
ж) Мудрый и знающий человек, который перестал следовать законам Торы. (На людях нельзя обращаться к нему пренебрежительно и, тем более, оскорблять).

4. Талмуд говорит, что главный учитель — тот, от которого человек получил большую часть духовных знаний или ключи к их постижению. Он достоин большего уважения, чем отец, ведь отец приводит человека в этот мир, в то время как Учитель приводит его к исправлению и открывает ему врата в будущий мир.

5. Известный мудрец и праведник, который славится своими познаниями в Торе и превосходит в этом других, тоже достоин особого уважения, и он приравнивается к главному учителю.

6. На обочине лежали три вещи: одну потерял учитель, другую отец, третью он сам. Если у него нет времени взять сразу все вещи, чтобы вернуть хозяевам, а только одну, то нужно взять только то, что принадлежит ему самому. Если есть только две вещи: одна принадлежит отцу, а другая — главному учителю, то, в первую очередь, нужно вернуть ту, что принадлежит учителю.
То же касается ситуации, когда главный учитель и отец находятся в плену, и по какой-то причине он не может освободить (выкупить) их обоих сразу. В данном случае, в первую очередь, нужно освободить своего учителя. Закон о первенстве применяется и к законам о помощи ближнему, например, при погрузке или разгрузке, когда один человек не может с легкостью справиться с задачей.
Однако если отец тоже владеет мудростью Торы, то предпочтение отдается ему.

7. Если отец оплачивает обучение сына, учитель, который берет деньги за обучение, становится на второе место, и, соответственно, помочь в первую очередь нужно будет не ему, а отцу.
Если же и без этих денег учитель продолжал бы свои уроки, он остается на первом месте.

8. Тот, кто отрицает слова учителя, оспаривает их с целью унизить его или просто ругается с ним, приравнивается к восставшему против Шехины (Божественного Присутствия). Тот, кто плохо думает о своем учителе или другом мудреце Торы, как будто плохо думает о самом Всевышнем. Если кто-то пренебрежительно относится к мудрецам Торы — Шехина покидает народ Израиля.

9. Запрещается отвечать людям на сложные вопросы по алахе или преподавать без согласия своего учителя, даже если ученик находится в другой стране, а, тем более, запрещено это делать в присутствии учителя. Если же ученик оказался в месте, где люди нарушают запреты (по незнанию), разрешается обучать их элементарным вещам, чтобы предотвратить нарушения.
Ученик может вступить в алахический спор с учителем, если у него есть веские доказательства собственной правоты.

Вопрос: Разрешено ли купить лотерейный билет благотворительной организации на деньги цдаки? Чьим будет выигрыш в таком случае?

Ответ: Если благотворительная организация сама устраивает эту лотерею, то есть на свои деньги покупает дорогие призы и раздаёт их выигравшим, то тогда такая лотерея имеет отношение к цдаке, поскольку обеспечивается деньгами благотворительной организации. Очевидно, что в таком случае можно покупать лотерейный билет на деньги маасера, и выигрыш тоже будет являться деньгами цдаки, то есть человек не сможет взять их себе, а должен будет передать на благотворительные нужды.

Если же третье лицо даёт благотворительной организации призы для проведения лотереи, обуславливая это тем, что только те, кто даст цдаку на эту организацию смогут получить эти призы в качестве выигрыша, то в таком случае приз будет принадлежать выигравшему. Причина заключается в том, что небольшая материальная польза от пожертвования разрешена, как написано у Рамбама (Законы трумот, 12:20), а значит и дающему цдаку разрешается получить право участвовать в лотерее, точно так же как разрешается получать другую небольшую материальную выгоду (ведь реальная стоимость билета с учётом крайней низкой вероятности выигрыша невелика, а именно билет получает человек в подарок за пожертвование).

Однако, даже в том случае, когда организация устраивает лотерею на свои (благотворительные) средства, то в определённом случае выигравший сможет взять приз себе. А именно, если человек, в принципе, участвует в акции не ради выигрыша, а ради помощи организации, и при этом обуславливает передачу средств благотворительной организации следующим образом: если я выиграю, то лотерейный билет я приобрёл на личные деньги, а если не выиграю, то пусть эти деньги станут цдакой. А для того, чтобы не получать выгоду от своей цдаки, пусть в случае выигрыша даст этой организации стоимость своего изначального взноса уже в качестве полноценного пожертвования.

Сама идея постройки человеком Святилища, дома для Всевышнего на Земле, без указания Самого Всевышнего, несомненно, выглядела бы как крайнее проявление человеческой мании величия. Все равно что представить себе бомжа на улице, который, подойдя к выходящему из своего лимузина миллиардеру, сказал бы: «Завтра я построю для тебя дом!»
С философской точки зрения здесь следует рассмотреть два вопроса. Первый: а зачем, собственно, мы должны строить дом для Всесильного Творца, который в нем явно не нуждается в качестве жилища? И второй, прямо следующий из первого: как вообще возможно построить здание, ограниченное в пространстве, для Всевышнего, который безграничен и бесконечен и наполняет собой всё сущее?

Рассказывал мне главный раввин Великобритании сэр Йонатан Сакс, находящийся в дружеских отношениях с премьер-министром Тони Блэром, что глава британского правительства, будучи верующим христианином, каждый вечер читает главу-другую из Библии. Как-то раз Тони Блэр спросил раввина как знатока первоисточника: «Уважаемый раввин! Как можно объяснить то, что в книге Берешит, когда говорится о сотворении мира, в частности небесных светил, рассказ о сотворении миллиардов звезд, галактик, планетных систем занимает всего лишь четыре стиха, тогда как описание Скинии (Мишкана), ее размеров, материалов, утвари занимает целых четыре главы, насчитывающие не менее четырехсот стихов? При этом Тора описывает их и в момент, когда Всевышний повелел Моше строить Мишкан, и повторяет уже тогда, когда Мишкан строился!»
Ответил ему раввин: «Может быть, Тора хотела намекнуть нам, что для нас построить Дом во Имя и во славу Всевышнего гораздо труднее, чем для Него – сотворить все мироздание...»

Если так, то для чего нужен этот Дом? Для чего он нам? Для чего он Всевышнему?
Рамбан пишет в комментарии к книге Шмот, гл. 25: И секрет Мишкана в том, чтобы Откровение, которое было явлено Всевышним на горе Синай, присутствовало бы в Мишкане постоянно. И как сказано о синайском Откровении (Шмот 24:16): «И явилась слава Всевышнего на гору Синай...», и написано (Дварим 5:21): «Вот, показал нам Всевышний славу Свою и величие Свое...» И сказано относительно Мишкана (Шмот 40:34): «И слава Всевышнего наполнила Мишкан...», при этом слово «кавод» – слава – повторяется дважды, так же как оно фигурирует дважды в приведенных стихах Торы о синайском Откровении. И эта слава Всевышнего, которая явилась всему народу на Синае, нашла свое постоянное пристанище в Святая Святых Мишкана. И когда Моше входил в Мишкан, Всевышний говорил с ним так же, как говорил на горе Синай. И подобно тому, как сказано о даровании Торы (Дварим 4:36): «С небес дал Он услышать тебе голос Свой, чтобы наставить тебя, и на земле явил огонь Свой великий...», о Мишкане также сказано (Бемидбар 7:89): «И услышал (Моше) Голос, говорящий к нему с крышки (ковчега Завета), между двумя крувим, и заговорил (Всевышний) к нему».

Мишкан – продолжение процесса дарования Торы. Дарование Торы было кульминационным моментом в истории не только еврейского народа, но и всего человечества, когда человек из плоти и крови лицом к лицу встречался с Творцом Миров и слышал Его Голос. Мишкан – это точка соединения между небесной, Б-жественной, и земной субстанциями, подобно спутниковой антенне, принимающей сигналы из космоса.
Каждый человек, где бы он ни был, а в особенности народ Израиля, избранный Всевышним для служения Ему, всегда должен чувствовать неразрывную связь с Ним, с Источником Жизни. Как-то спросили мальчика по имени Менахем-Мендл, будущего Коцкого Ребе: «Где находится Всевышний?» Ответил он: «Везде, где мы даем Ему место!»
Всевышний может осенить нас своим присутствием, только если мы сами даем Ему место в нашей душе. В литургии Рош а-Шана и Йом-Кипура мы взываем к Творцу: «И воцарись Ты, Один над всеми творениями Твоими... На горе Сион, обители Славы Твоей...» – после того, как народ Израиля и все верные путям Творца подготовили для Него место.
Царство Всевышнего зависит от человека. При всей ограниченности нашего мышления, краткости наших дней – как сказано в той же литургии Рош а-Шана и Йом-Кипура: «Как облако, рассеется, как ветер, утихнет, и, как сон, растает». Но тем не менее человек – это колесница Всевышнего в этом мире, как сказал Йехезкель.
Мишкан – это не только Дом Вс-вышнего, это место, которое подготавливает сердце человека к служению Ему. Сказано: «И сделают Мне Святилище, и буду Я обитать в них». Не сказано – «в нем», в Мишкане, а именно «в них» – в сердце каждого из сынов Израиля. Мишкан помогает возвыситься, освятить себя, чтобы дать в сердце место Творцу.

Как мы говорили, дарование Торы было звездным часом всего Творения. Рассказывают о рабби Йехезкеле Левенштейне, духовном главе ешивы «Мир» в Иерусалиме еще до создания Государства Израиль. Как-то жившие в Америке ученики послали ему примус. Это был примус гораздо лучшего качества, чем те, которые можно было купить в тогдашней подмандатной Палестине – условия жизни там в те годы были очень суровыми. Раввин, окруженный учениками, открыл ящик с посылкой. В ящике был примус с прилагаемыми аксессуарами и – инструкция по использованию. Увидев этот нехитрый набор, р. Йехезкель воскликнул: «И еще находятся те, кто говорит, что не было дарования Торы на горе Синай!». Ученики, стоявшие вокруг, были удивлены настолько, что им показалось, что их учитель сошел с ума. Но рабби тут же объяснил причину своей бурной реакции: «Даже к самому примитивному прибору, произведенному руками человека, прилагается инструкция, как им пользоваться. Всевышний, Творец всего мироздания, давший нам этот мир в великой милости своей, мог ли Он не дать нам “инструкцию” – Свою святую Тору?».

Как-то раз, будучи в небольшом городке на юге Франции, я случайно встретил на улице пожилого человека, который подошел ко мне и спросил: «Вы раввин?» Я ответил ему, что он не ошибся. «Если так, – сказал он, – то я должен рассказать вам одну примечательную историю. Имя мое – Йосеф Гарэль, мне 83 года. Много лет я служил в израильской разведке – Моссаде, а до образования Государства Израиль был бойцом Аганы, боевых отрядов борцов за независимость. В этот период я был капитаном знаменитого корабля “Эксодус”, нелегально перевозившего еврейских беженцев в подмандатную Палестину и атакованного ее тогдашними хозяевами – британцами. И именно тогда случилась эта история...
На борту небольшого корабля находилось более тысячи человек – намного больше, чем позволяло его водоизмещение. Условия были ужасными: в каютах стояла невыносимая духота, острый запах человеческих выделений бил в ноздри. Корабль был окружен английскими боевыми катерами, нацелившими на него свои пушки, готовые открыть огонь в любую минуту. Еврейские беженцы умирали от голода и жажды. На палубе не хватало места для всех желающих, и капитан постановил, чтобы каждые два часа стоящие на палубе сменялись, чтобы дать возможность всем выходить подышать свежим воздухом.
Настала пятница – канун святой Субботы. К капитану, человеку настолько далекому от еврейской традиции, что его можно было легко принять за нееврея, подошел один хасидский ребе из уцелевших во время Холокоста. «Уважаемый капитан! – обратился он к нему. – На борту корабля находится много религиозных евреев, они хотят организовать субботние молитвы. Нельзя ли сделать это на палубе?» – «Хорошо, – ответил капитан, – завтра с 8 до 11 утра палуба будет предоставлена религиозным евреям для субботней молитвы!»
Наутро, в Субботу, на палубе собираются сотни молящихся. Капитан, пришедший проверить, что происходит, к своему удивлению увидел: молящиеся, вместо того чтобы сделать один общий миньян (молитвенный кворум), разбились на группы по 20–30 человек, и каждая группа проводит субботнюю службу отдельно.
Ребе, организовавший молитву, подошел к капитану и спросил, нет ли с его стороны каких-то претензий. Капитан ответил, что по поводу дисциплины у него нареканий нет. «Однако, – сказал он, – пусть уважаемый ребе объяснит мне: почему все не молятся вместе? Почему все так расползаются по углам?» И прежде чем ребе успел ему ответить, к ребе подошел один из сопровождавших его и тихо сказал на идише (думая, что капитан, как нееврей, не может знать этого языка): «Дер гоишер коп фарштейт гор-ништ!» («Разве можно этому нееврею что-то объяснить? Что он в этом понимает?»)
Однако капитан понимал идиш, на котором в детстве с ним говорили родители...»

И сегодня, если мы придем к Стене Плача в Иерусалиме, мы увидим там множество небольших, молящихся отдельно друг от друга миньянов, изливающих перед Творцом плач по разрушенному Храму. И это являет собой контраст той слаженности и гармонии, которой отличалась служба в Храме.
Как-то раз в XIX веке один просвещенный нееврей спросил раввина еврейской общины своего города: «Скажите, почему у вас, у евреев, молитва столь неорганизованна? Каждый стоит в своем углу и громко выкрикивает разные части молитвы?»
Ответил ему раввин: «Представьте себе музыкальную школу, где учитель обучает учеников законам гармонии, пению по нотам, так что в конце концов они образуют прекрасный хор, услаждающий своим пением слушателей. И вдруг однажды в школе случился пожар, грозящий уничтожить здание вместе с учениками. Директор школы тут же приказал ученикам: «Бегите и зовите на помощь!» Ученики выбежали на улицу и громко, не претендуя на гармонию и слаженность, начали звать на помощь. В это время проходил мимо их учитель и воскликнул: «Б-же мой, что за ужасные звуки? Для того ли я занимался с вами столько лет, чтобы вы в одночасье забыли о гармонии?» Ответил ему один из проходящих мимо: «Глупец! Как можно сейчас думать о музыке, когда горит дом и нависла опасность над человеческими жизнями?»
Смысл раввинской притчи таков. Сегодня, когда народ Израиля пребывает в галуте, в изгнании, это подобно пребыванию в горящем доме, когда главная забота – спасение жизни и не время думать о гармонии и эстетике.
Тем не менее пока галут, рассеяние, остается формой нашего существования, многие общины стали обращать внимание на эстетическую сторону Б-гослужения, как говорится в «Песни на море» из главы Бешалах книги Шмот: «Вот Б-г мой – и украшу его!» Мудрецы учат: «Сделай себе для него красивый талит, красивый тфилин, красивую мезузу». И главное – красивый по внешнему облику и внутреннему духовному содержанию дом, синагогу, называемую мудрецами «малым Храмом», напоминающую нам о Мишкане.

Пожалуй, каждый из нас время от времени, оглядываясь вокруг, задает себе один и тот же вопрос: чем я лучше других людей? В чем моя уникальная особенность? Что отличает меня от множества хороших и добрых людей, пусть не религиозных, но абсолютно приличных, интеллигентных, безусловно высоконравственных… В конце концов, ведь не только ортодоксы подают милостыню нищим, помогают кому-то в беде, утешают скорбящих, навещают больных, поддерживают сирот и вдов, дают хлеб голодному, дают напиться жаждущему, делят с близкими печаль и радость… Одним словом, делают то, что можно определить, как исполнение заповедей. Так в чем мое отличие?
Может быть, в том, что я знаю 13 принципов веры, сформулированных раби Моше бен Маймоном (Рамбамом)? Потому что я знаю, что, по утверждению мудрецов, у того, кто не верит в эти принципы, нет доли в Будущем Мире, а Талмуд таких людей называет "кофер бе икар", то есть, "отрицающий основу". Так что же получается – голодные не наедятся, а скорбящие не утешатся, если я сделаю свои добрые дела без веры в 13 принципов?

Давайте рассуждать логически: чем провинились люди, далекие от мировой сокровищницы знаний? Например, чукча, разводящий оленей в тундре, или пигмей из затерянного в джунглях племени, чем провинились? Разве они виноваты в том, что никогда не держали в руках Торы, и тем более не могли прочитать написанное в ней? Ведь это не мешает им делать массу полезных, нужных и добрых дел. Более того, допускаю, что с чем-то они справляются лучше, чем я, и в чем-то мне следовало бы у них поучиться. Как же так может быть, что у таких достойных во всех отношениях людей нет доли в Будущем мире?
Ответ одновременно простой и сложный, но и исчерпывающий: все дело в каване, в том, как мы относимся к тому, что делаем, каким смыслом наполняем свои поступки.

Я знаю о существовании Создателя. Я знаю о том, что Ему открыты все мои мысли, и что ни один мой поступок, даже тайный, не пройдет мимо Его внимания. Я знаю, чего Он ждет от меня, знаю, чего Он хочет от меня. Если то, что я делаю, я посвящаю Ему, мое действие приобретает иной смысл, гораздо более высокий, чем аналогичное, но не посвященное Творцу. Мое действие меняет саму свою суть, приобретает новый статус мицвы (исполнения заповеди). Действие-мицва оказывает влияние на все, что создано Творцом, включая мой удел, мое место в Будущем Мире.

Возьмем самый понятный всем пример – создание семьи. У многих пар поучается выстроить крепкие отношения, основанные на доверии, взаимопонимании, уважении и любви. Не семья, а картинка из журнала! Но только в той семье, в которой двое строят шлом-байт, наполняя каждый шаг особым смыслом, есть Шхина (присутствие Творца). Любое действие рутины, которое я совершаю для жены, становится мицвой: я покупаю ей цветы, провожаю на работу, но это не просто красивый жест, а выполнение еще одной заповеди. Жена гладит мою рубашку, подает обед к моему приходу, но это не просто рубашка и не просто еда, но и заслуга, но и "прописка" в Будущем мире.

Наша недельная глава скрупулёзно описывает мельчайшие подробности построения Храма: полотнища, столбы, шесты, кольца, опоры, как будто список прораба в магазине стройматериалов! Столько-то локтей туда, столько-то сюда… Чем это отличается от инструкции по сбору садового домика? Можно сказать, что масштаб не тот, ведь Храм сам по себе, это массивное, большое и красивое сооружение. Но дело ведь не в размере и не в помпезности: здание, возведенное по велению Б-га и во имя Б-га, не только Храм, но и неприметная синагога, приобретает святость, становится местом, куда приходит Шехина!

Каждый день стоит помнить об этом небольшом, но принципиальном различии: без правильной каваны награда даже за самые великие дела остается лишь в этом мире, не выходя за рамки обыденной суеты.

Время от времени каждый из нас может испытывать разочарование от общения со странными людьми: нелогичными, сумасшедшими и бестолковыми. Любая нормальная реакция, будь то обида, злость или разочарование, совершенно оправдана, и порой выглядит почти заповедью!

Вот уже несколько недель подряд мы работаем над тем, чтобы стать более терпимыми, сочувствующими, понимающими, и одним из инструментов для этого мы назвали установление причин, которые вызывают такое вот неадекватное (на наш взгляд) поведение.

Однако в приведенном уравнении есть еще одна часть – мы. Учителя мусара (еврейской этики) и (ни в коем случае не ставя в один ряд) исследователи поведенческих особенностей последних десятилетий, на практических примерах показали и доказали, как часто и как по-разному мы мыслим иррационально.

Существует бесчисленное множество постоянных прямых и косвенных влияний, которые толкают нас на нелогичные поступки и неадекватные решения («Ожидаемо Иррациональное», Дан Ариэли, стр. 317).

Мы склонны переоценивать себя и свои способности. Мы оправдываем, подводим логическую основу (профессор Даниэль Гилберт университета Гарвард, «Аффективное прогнозирование: Люди обладают удивительной способностью менять свое отношение к событиям с тем, чтобы примириться с положением дел… рационализируя»), оправдываем и объясняем субъективно, основываясь на собственных иллюзиях и заблуждениях (психологи обозначают это специальным термином «не зависящее от результата знание», когда мы склонны делать много разнообразных выводов и извлекать совершенно различные уроки из одних и тех же пережитых ситуаций).

На наши выводы и суждения влияют эмоциональные, культурные и половые различия (рав Хаим Фридлендер приводит знаменитое выражение Илеля: не делай другому того, что неприятно тебе. Это может быть понято так, что если нас что-то не беспокоит, то мы смело можем делать то же самое другим людям. Однако он же уточняет, что это правило не работает в случае с нашими супругами. Женщины более чувствительны, чем мужчины, при том, что у мужчин есть своя особая чувствительность), в совокупности с прочими факторами.

Особенно поражает степень, в которой мы полностью игнорируем собственные заблуждения и нелогичные выводы (профессор Даниэль Каанеман, лауреат Нобелевской премии по экономке в статье «Чудеса и недостатки интуитивного мышления: дополнительный мастер класс 2011» написал, что сила установок, повторения и интуитивного мышления «являются огромным прорывом в психологии. Я не могу думать о большем открытии в моей жизни… Все люди одинаково доверяют своей интуиции, кроме тех случаев, когда они ошибаются…»).

Таким образом, наше ошибочное мышление становится эталоном, по которому мы отмеряем наши утверждения, поступки и реакцию на действия окружающих. Мы можем быть абсолютно уверенными в том, что мы правы, а другие ошибаются, и не просто ошибаются, а действуют необдуманно, глупо и нелепо – и при этом ошибаемся сами. Бывает также, что одинаково неправы и мы, и наш собеседник.

Домашняя работа
На этой неделе практикуйте терпение каждый раз, когда будете сталкиваться с противоположными взглядами. Примите как данность тот факт, что ваши выводы далеко не так правильны, как вам кажется. То, что вам видится как нелогичная и абсурдная позиция, на практике может оказаться ничем не хуже вашей точки зрения, несмотря на кажущуюся абсурдность. Не проявляйте ни пренебрежения, ни высокомерия, ни презрительности. Постарайтесь принять точку зрения собеседника с уважением, и уж точно не допускайте злобы и раздражения.

Шмот (25:12): «И говорил Всевышний с Моше, говоря: Говори сынам Израиля, и пусть возьмут Мне возношение («трума») от каждого человека, добровольный дар от сердца, возьмите Моё возношение».

Слово «трума» дословно означает «то, что должно быть поднято». Однако мы знаем, что в иврите для этого существует глагол «леарим» (להרים) – «поднимать». Раши объясняет, что здесь «трума» означает «отделение», то есть выделенная, отделённая часть. И текст надо понимать так: «Пусть выделят Мне из своего достояния добровольный (от всего сердца) дар (приношение, вознесение)».

Как известно, трума – это часть урожая, которую Тора обязала отделить для коэнов. Тогда как понимать фразу «пусть возьмут труму Мне (לי – «ли»)? Ведь обычное понимание слова «мне» (לי – «ли») – «для меня, для моих нужд». Но в чём может нуждаться Всевышний? Раши исключает возможность буквального понимания слова «мне», если его использует Всевышний: «В отношении Всевышнего это всегда означает «ради Имени Моего», «во Имя Моё».

После определения понятия "трума" как части целого, неизбежно возникает вопрос: трума – это сколько? Какую часть нужно отделить, чтобы выполнить повеление Творца? Как сказано в Мишне «Трумот» (4:5): По мнению раби Тарфона и раби Акивы в качестве трумы можно отделить хоть весь урожай при условии, чтобы какая-то, пусть и минимальная, часть урожая оставалась бы в статусе «хулин», будничной.

Однако мудрецы всё же постановили («Трумот 4.3), что у трумы есть три основных рекомендуемых размера: «щедрая трума», «добрый глаз» (айн яфа) – 1/40 часть урожая, «скупая трума», «злой глаз» (айн араа) – 1/60, и «средняя трума» – 1/50 часть урожая (выращенного в Земле Израиля).

В самом строении слова «трума» (תרומה) мудрецы находят подтверждение установленных норм, поскольку его можно представить состоящим из двух слов – «трей мимэа» (תרי ממאה), что в переводе с арамейского означает – 2 из 100, то есть 2/100 или 1/50 часть урожая.

Бааль а-Турим в самом повелении Всевышнего о труме усматривает скрытые намёки на эти количественные показатели: фраза «и возьмут Мне» (לי – «ли») имеет числовое значение 40, что означает: у кого «айн яфе» – щедрый, добрый, «красивый» глаз, тот отделяет из расчёта 1 к 40.

Гематрия слова «каждого» (כל – «коль») во фразе «от каждого» (מאת כל – «меэт коль») составляет 50, что означает, что нельзя требовать от всех «подвигов» и, поэтому, для средних, обычных, людей достаточно отделения 1/50 части урожая.
А первые буквы в этой фразе – «мэм» с гематрией 40 и «каф» с гематрией 20 – в сумме дают гематрию 60, что это говорит нам о том, что у людей «крайних», со «злым глазом» («айн араа») – «скупая трума» в размере 1 к 60.

Бааль а-Турим продолжает, и открывает еще одно, символическое понимание смысла отделения трумы: «И возьмут Мне труму». Для чего? «Чтобы сделать Мне Микдаш (отдельное, святое место)». Как известно, одно из названий Храма – Бейт а-Микдаш (Дом-Святилище). В чём же обнаруживается здесь связь между трумой и Храмом? Дело в том, что, согласно Мишне (Мидот 2:1) площадь Храмового двора (самой святой, самой отделённой части Храмовой горы) составляет 100 ама (1 ама равен примерно 0,5 метра) на 50 ама (5000 квадратных ама, 1250 м.кв.). Отношение площади Храмового двора к общей площади Храмовой горы (500 ама на 500 ама, то есть 250.000 квадратных ама) составляет 1 к 50 (5.000/250.000), точно так же, как и рекомендуемый средний размер трумы к общему урожаю – 1 к 50.

Таким образом, каждый раз, отделяя труму, мы тем самым создаём отдельное «место» для раскрытия святости Имени Всевышнего, «вместилище», подобное Храму, Бейт а-Микдашу на Храмовой горе в Иерусалиме!


Далее Бааль а-Турим сравнивает «лимуд Тора», «изучение Торы» и процесс возношения трумы: «Из букв слова «трума» (תרומה) можно составить короткую фразу «мэм Тора» (מ' תורה). Числовое значение буквы «мэм» (מ) составляет 40. Соответственно «мэм Тора» намекает на то, что Тора дана на сороковой день тем, кто ел труму, как сказано в Мехильта (на главу Бешалах 16:4): Не дана Тора (никому другому), а только евшим ман и евшим труму».

В этом толковании есть подтверждение того, что «И возьмут Мне» (לי – «ли») означает «во Имя Моё», то есть каждый занимающийся Торой будто бы отделяет Всевышнему труму, обнаруживая в себе место для святости. Как сказано в трактате Брахот (8а): «Со дня разрушения Храма нет в этом мире Святому, Благословен Он, места, пристанища, а только 4 (четыре) ама (в месте изучения) алахи (практических законов Торы)». Расстояние 4 ама (около 2-х метров) используется нашими мудрецами для определения личного пространства человека (например, не приближаются к молящемуся ближе, чем на 4 ама; желающий молиться должен удалиться от источника плохого запаха не менее чем на 4 ама).

Всё это означает, что во время и в месте молитвы, изучения Торы, выполнения заповедей, отделения трумы – в максимально возможной степени пребывает Шехина, Б-жественное Присутствие.

1. Когда наступает месяц Адар, радуются больше, чем обычно. И если еврей должен судиться с неевреем, пусть выберет для суда этот месяц.

2. В дни Мордехая и Эстер собрались евреи вместе тринадцатого числа месяца Адар, чтобы защитить свои жизни и отомстить своим врагам, и должны они были просить милости у Б-га, да будет благословенно Его имя, чтобы Он помог им. И как мы знаем, евреи, когда должны были воевать, постились, чтобы Б-г помог им. И также учитель наш Моше, да пребудет мир на нем, в день, когда евреи воевали с амалекитянами, постился. А если так, то, разумеется, и в дни Мордехая и Эстер евреи тринадцатого Адара постились; и поэтому все евреи приняли на себя обязанность устраивать в этот день общественный пост, который назвали «постом Эстер», чтобы напоминать себе, что Творец, да будет благословенно Его имя, видит и слышит молитву каждого в час его бедствия, если он будет поститься и вернется к служению Б-гу всем сердцем, как сделали отцы наши в те дни.
Тем не менее этот пост не так обязателен, как четыре общественных поста, упомянутых в Писании (см. выше, глава 121); и поэтому можно разрешать не поститься в этот день тем, кому это необходимо, например, беременным и кормящим, или даже тому, у кого немного болят глаза, — если они сильно страдают от поста, им можно не поститься. И то же относится к роженице в первые тридцать дней после родов. И также молодой муж все семь дней своего свадебного пиршества не должен поститься. И все вышеперечисленные должны будут «выплатить» пропущенный пост потом. Но обычные здоровые люди не должны отделяться от общины (и пренебрегать общественным постом. — Перев). Даже если человек в пути и поститься ему, тяжело тем не менее он обязан поститься.

3. Четырнадцатое число месяца Адар — это праздник Пурим. Если Пурим выпадает на воскресенье, то пост переносится на предшествующий ему четверг. А если в этот четверг делается обрезание — трапезу по этому случаю следует устроить ночью; однако сандак и отец ребенка4 имеют право есть в этот день и не должны после этого поститься в пятницу. Но все остальные, кто по ошибке поел в четверг, должны поститься в пятницу.

4. В честь чтения Мегилы необходимо с вечера надеть Субботние одежды. И когда человек приходит из синагоги, он должен найти дома горящие свечи, накрытый стол и застеленную постель. В вечерней молитве после «Шмонэ Эсрэ» читают Полный Кадиш со строкой «Да будут приняты молитвы и просьбы...», после чего читают Мегилу. После этого произносят: «Восхваления сынов Израилевых...» (поскольку этот стих взят из главы Тгиллим: «Начальнику хора. На восход зари...», в которой говорится об Эстер. И в этой же главе сказано: «К Г-споду моему воззову я...», а этот стих говорит о чтении Мегилы, как сказано в Талмуде: «Сказал рабби Йегошуа бен Леви: «Должен человек читать Мегилу ночью и повторно читать ее днем, как сказано: «К Г-споду моему воззову я днем — и Ты не ответишь, и ночью — и не смолчит ради меня»). И сразу за этим стихом следует: «Восхваления сынов Израилевых...». После этого читают Полный Кадиш без строки: «Да будут приняты молитвы и просьбы...». Если дело происходит на исходе
Шаббата, читают: «Да будет даровано нам Г-сподом...», «Восхваления сынов Израилевых...», Полный Кадиш без строки: «Да будут приняты...», а затем: «И даст тебе...». После этого делают Авдалу над стаканом вина и читают «Алейну».

5. Принято перед Пуримом давать половину монеты, принятой в этой стране в это время, — в память о половинах шекеля, которые собирали в месяце Адар для принесения общественных жертв. И принято давать три таких монеты, поскольку в главе «Ки Тиса» слово «взнос» (Трума) встречается три раза. Эти деньги дают вечером, перед чтением Мегилы. Потом эти деньги делят между бедняками.
Несовершеннолетний не обязан давать половину монеты. А если отец его один раз дал эти деньги за него, он обязан в дальнейшем делать это каждый год. Тринадцатилетний — по одним мнениям, обязан давать, а по другим — не обязан, пока ему не исполнится двадцать.

6. В Пурим в вечерней, утренней молитве и в Минху читают «За знамения...». Если же молящийся забыл произнести эту вставку, поступает так же, как в Хануку (см. выше, глава 139, параграф 21).

7. Все, и мужчины, и женщины, должны слушать чтение Мегилы ночью и днем. И поэтому девушкам также следует прийти в синагогу. Если же они не пришли в синагогу, необходимо прочесть Мегилу для них дома. И также несовершеннолетних следует приучать слушать чтение Мегилы. Но тем не менее не следует приводить в синагогу совсем маленьких детей, которые будут мешать остальным слушать.

8. Ночью запрещено читать Мегилу до выхода звезд, даже если люди очень страдают из-за поста; но в этом случае можно слегка подкрепиться перед чтением Мегилы, выпить, например, кофе и т. д., чтобы придать себе немного сил после поста.

9. Самый лучший вариант исполнения этой заповеди — слушать чтение Мегилы в синагоге, куда собирается наибольшее количество народа, поскольку сказано: «В множестве народа — великолепие царя». И уж по меньшей мере следует позаботиться о том, чтобы слушать Мегилу в миньяне из десяти человек. Если же невозможно прочесть ее в миньяне, каждый должен читать ее сам себе по кошерной Мегиле, произнеся благословения перед чтением. Если же один из собравшихся умеет читать Мегилу, а остальные не умеют, пусть тот, кто умеет, читает, а остальные слушают и тем самым выполнят заповедь, хотя их и не десять человек. Однако благословение после чтения Мегилы произносят только в миньяне. А без упоминания Имени Б-га и Его царства это благословение может произнести также и читающий в одиночку.

10. Принято среди всех евреев, чтобы читающий Мегилу использовал не свиток, а расправлял его и складывал лист к листу, как письмо, поскольку она названа «Пуримским письмом»; однако слушающие (и следящие по своему тексту. — Перев.) не обязаны разворачивать свои свитки.

11. Читающий Мегилу, как днем, так и ночью, произносит перед чтением три благословения: «..давший нам повеление о чтении Свитка», «Который сделал чудеса отцам нашим...» и благословение Времени. После чтения следует сложить всю Мегилу, положить ее перед собой и произнести благословение: «...Который заступился за нас...». Если человек, читавший Мегилу, соблюдает траур, то благословения должен произнести кто-то еще, поскольку среди благословений есть и благословение Времени.

12. Произнося благословение Времени днем, следует иметь в виду, что оно относится также и к заповеди посылания продуктовых посылок и дарения подарков бедным и к праздничной трапезе. И также тот, кто произносит это благословение для всей общины, должен иметь в виду, что община должна благословить также и по поводу этих заповедей.

13. Тот, кто читает Мегилу, должен иметь в виду, что делает это и для того, чтобы слушающие могли выполнить заповедь чтения Мегилы. Слушающий также должен иметь в виду, что тем, что он слушает, он выполняет заповедь; и он должен слышать каждое слово, поскольку, если даже одно слово не было услышано — заповедь не выполнена. И поэтому читающий Мегилу должен внимательно следить, чтобы, когда трещат и кричат, заглушая имя Амана, не начинать читать, пока шум полностью не стихнет. И тем не менее подобало бы и было бы правильным, чтобы у каждого слушающего была кошерная Мегила, по которой он мог бы читать шепотом слово в слово с хазаном, чтобы не случилось так,что он пропустит одно слово, прочтенное хазаном. И то же относится ко всякой мудрой женщине, стоящей на женской половине: если это возможно, было бы очень хорошо, чтобы у нее была кошерная Мегила, по которой она могла бы читать, поскольку на женской половине плохо слышно, а женщины обязаны читать Мегилу так же, как и мужчины.
(Что делать, если еще не делали Освящения луны и луна появилась во время чтения Мегилы — см. выше, конец главы 77.)

14. Читающий должен произнести имена десяти сыновей Амана вместе со словом «десять» (асерет) на одном дыхании, чтобы показать этим, что все они были казнены и повешены одновременно. И принято, если читающий в состоянии, читать весь отрывок, начиная со слов «пятьсот человек» — все на одном дыхании. Если же так не получилось, даже если читающий сделал паузу при перечислении десяти сыновей Амана — заповедь читать Мегилу выполнена. А то, что в некоторых общинах принято читать вместе с хазаном перечисление десяти сыновей Амана — это неправильный обычай, нужно же, чтобы их читал только хазан, а вся община слушала, как слушают всю Мегилу.
Когда читающий доходит до слов: «В эту ночь бежал сон от царя...», ему следует читать громче, поскольку с этого момента начинается описание чуда. А когда он читает слова: «письмо это» — ему следует подвигать Мегилу.

15. Если перед слушающим лежит некошерная или напечатанная Мегила, ему не следует читать вместе с хазаном, поскольку, если человек читает сам, ему тяжело слушать чтение хазана. И даже если он сам может слушать — может ведь случиться так, что его сосед услышит его, а не хазана. И поэтому же никто не должен подсказывать хазану, не заглядывая в Мегилу. И поэтому же те четыре стиха, возвещающие освобождение, которые община произносит громко, хазан должен потом прочесть для всех по кошерной Мегиле.

16. Если человек уже выполнил заповедь чтения Мегилы, а теперь читает ее, чтобы дать возможность другим послушать и тоже выполнить заповедь, то, если тот, для кого читают, может сам произнести благословения, пусть произнесет их сам. Если же речь идет о женщине, лучше, чтобы читающий
Мегилу произнес благословения и сказал: «...освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам слушать Мегилу».

17. В Шаббат (не в Пурим) разрешается перемещать Мегилу (то есть она не является мукце. — Перев), но тем не менее, если Пурим выпал на воскресенье, не следует в Шаббат приносить Мегилу в синагогу, даже в городе, в котором сделан эрув, поскольку это будет подготовкой в Шаббат к буднему дню.

18. Если община не может найти хазана, который читал бы Мегилу на правильную мелодию, как положено, ее можно читать и без мелодии, только нужно читать все слова правильно, чтобы смысл не менялся, если, например, хазан прочтет вместо «И Мордехай сидит» — «И Мордехай сидел» или вместо «И Аман падает» — «упал» (на иврите в данном случае эти глаголы при написании без огласовок не различаются. — Перев.) и т. д. — заповедь чтения Мегилы не считается выполненной. И можно проставить на самом тексте Мегилы огласовки и знаки кантелляции, чтобы читать правильно, поскольку ситуация, когда нет знающего хазана, — это «тяжелая ситуация». И поступить так предпочтительнее, чем поставить человека, который будет читать по напечатанному тексту шепотом, поскольку этот человек, хотя и читает шепотом, все равно не может сосредоточиться на слушании того, что читает хазан, и оказывается, что он читал по некошерному тексту и не выполнил заповеди. Если же так случилось, то он должен еще раз прослушать чтение по кошерной Мегиле.

19. Если у общины нет Мегилы, кошерной по всем законам тем не менее если имеющаяся у них Мегила написана правильно на правильном пергаменте, но в ней не хватает нескольких слов в середине — если в ней не пропущена какая-то тема целиком, можно читать по ней с благословениями, а то место, которое в этой Мегиле отсутствует, пусть хазан прочтет наизусть или слово в слово за тем, кто будет читать для него шепотом по напечатанному тексту. Однако, если у общины совсем нет Мегилы, или если в имеющейся Мегиле недостает какой-то темы целиком, или если в ней не хватает слов в начале или в конце, читают по напечатанному тексту каждый для себя и не произносят благословений. Если человек читает Мегилу не в общине и у него есть только некошерная Мегила, пусть читает по ней без благословений.

Комментаторы отмечают противоречие в мишне. Первое мнение помещает на одну чашу весов «всех мудрецов Израиля», а на другую – раби Элиэзера бен Уркеноса, который перевешивает «всех мудрецов Израиля», включая и остальных учеников рабана Йоханана. Но сразу после этого мишна опровергает собственные слова и приводит высказывание Абы Шауля, сделанное от имени рабана Йоханана, по которому «всех мудрецов Израиля, и раби Элиэзера бен Уркеноса в их числе», перевесит раби Элазар бен Арах.

Милей де-авот предлагает простое объяснение. Возможно, рабан Йоханан вначале разделял первое мнение, а затем передумал. В Гемаре многократно приводится подобное объяснение внутренних противоречий.
Многие комментаторы считают, что таким образом наша мишна отражает спор о том, что именно сказал рабан Йоханан бен Закай. Махзор Витри видит в этом споре иную версию известной дискуссии, приведенной в Гемаре (Орайот 14а). Там обсуждается, какой тип мудреца Торы предпочтительнее: «Синай» или «Вырывающий горы»[1]. «Синаем» называют мудреца, который так хорошо помнит все мишны и барайты, словно только что получил их на горе Синай. «Вырывающий горы» обладает особенно острым умом и развитым логическим мышлением, превалирующим над великолепной памятью. Среди учеников рабана Йоханана раби Элиэзер бен Уркенос был «Синаем», «не теряющим ни капли оштукатуренным колодцем», а раби Элазар бен Арах – «Вырывающим горы» или «бьющим родником».
Основания этого спора разъясняет Милей де-авот. Раби Элиэзер бен Уркенос превосходил всех современников силой своей памяти: он запоминал все, что изучил, ничего не забывая. И эта феноменальная память являлась основой его мудрости. Ведь даже если среди мудрецов окажется столь проницательный человек, как раби Элазар бен Арах, обладающий исключительной силой ума, чем поможет ему разум, если он станет забывать и то, что вывел самостоятельно, и то, что принял от учителей? Но Аба Шауль от имени рабана Йоханана утверждает, что самым великим мудрецом Израиля являлся раби Элазар бен Арах. Обладание столь удивительной силой постижения и логики позволяло ему глубоко вникать в изученный материал и постигать истинный смысл того, что говорит учитель. Ни одна, даже самая сложная тема не окажется для него слишком глубокой и из-за этого недоступной! Ведь обычно, когда ученик слушает, как его учитель толкует Тору, у него возникают сомнения, которые запутывают его и не дают постичь истину. Но тот, кто обладает силой логики, как раби Элазар бен Арах, способен разрешить все возникающие сомнения. Даже если мощь его памяти не столь совершенна, ему это не вредит, ибо он с легкостью может восстановить забытое – так мощен его ум и обширно понимание. Поэтому именно он «перевешивает» всех остальных мудрецов Израиля.

Однако рабейну Йона пишет, что в мишне нет ни спора, ни противоречий. В отношении познаний и памяти мишна прославляет раби Элиэзера бен Уркеноса, утверждая, что среди всех мудрецов Израиля никто не знал так много, как он, за всю жизнь не забывший ни слова из всего того, что изучил. А в отношении способности рассуждать и находить объяснения мишна прославляет раби Элазара бен Араха, который в этом превосходил всех других мудрецов Израиля.

Эту идею подробно разъясняет Сфорно. В Гемаре (Орайот 14а) приводится вопрос, посланный из Вавилона в Землю Израиля: «Кого предпочесть на пост главы дома учения – «Синая» или «Вырывающего горы?» В ответе было сказано: «“Синай” предпочтительнее, ибо все нуждаются в том, у кого хранится зерно [то есть в знающем все высказывания мудрецов, включающие все законы Торы]». Другими словами, ученики нуждаются в том, чтобы им была передана Устная Тора, которую невозможно приобрести одними рассуждениями. Поэтому предпочтительнее, чтобы дом учения возглавлял мудрец, обладающий обширными познаниями, которого Талмуд называет «Синай», поскольку он сведущ в Торе, полученной на Синае, и сможет передать ее ученикам – а именно в этом они нуждаются. Такой глава дома учения предпочтительнее, чем «Вырывающий горы», то есть хорошо умеющий производить самые изощренные умозаключения. Ведь рассуждать логически ученики могут научиться и сами. Так, в трактате Санедрин (36б) сказано, что «рав Каана и рав Аси были учениками Рава: они нуждались в том, чтобы он сообщил им знания в Торе, но не нуждались в том, чтобы он научил их осмысливать эти знания». Однако, когда речь заходит о проверке истинности высказываний, выводов новых законов из уже изученных, «Вырывающий горы» предпочтительнее, чем «Синай». Гемара (Хагига 10а) образно говорит об этом, что «одно зернышко перца лучше, чем целая корзина кабачков»[2].

-----------
[1] В качестве главы дома учения, как следует из продолжения.
[2] В оригинале – двойная игра слов. На иврите «перец» [пилпель] звучит почти как «острое рассуждение» [пилпуль] – способ мышления, позволяющий найти новые истины в уже известном. А «кабачок» на арамите – карей, что соответствует глаголу «читать». Поэтому утверждение Гемары на самом деле означает: одно зернышко острого и точного рассуждения порой важнее, чем целая корзина заученных, но не осмысленных книг.

Раби Авраам Прицуль и Пиркей Моше пишут, что в этих прославлениях наглядно видна точка зрения рабана Йоханана, считающего изучение Торы самым необходимым для человеческого совершенства, поскольку именно изучение Торы ведет человека к практическому исполнению Закона. Ведь рабан Йоханан хвалит раби Элиэзера бен Уркеноса и раби Элазара бен Араха, которые перевешивают всех остальных мудрецов, – одного за исключительную способность запоминать слова Торы, а другого – за способность анализировать слова Торы, в которой он превосходил всех остальных. Таким образом, именно эти два мудреца оказываются наилучшими и самыми уважаемыми в деле изучения Торы. Остальные же ученики рабана Йоханана славились своими выдающимися душевными качествами: любовью к Б‑гу, которая проявляется в тщательном исполнении предписывающих заповедей, боязнью греха, выражающейся в строгом соблюдении запрещающих заповедей, и добрыми делами. Но эти ученики не были столь значимы, как первые двое, главное достоинство которых было связано с изучением Торы.

Сходным образом отвечает на этот вопрос Лев авот. Он пишет, что раби Элиэзер и раби Элазар сделали правильный вывод из слов рабана Йоханана «если ты много изучал Тору, не ставь это себе в заслугу» и поняли: главное занятие в жизни человека – изучение Торы.

Абарбанель, однако, полагает, что рабан Йоханан не ставил целью установить, кто из его учеников значимее остальных. Он сравнивает только их мудрость и знания Торы, но не душевные качества. Именно поэтому он назвал своих учеников «мудрецами Израиля», а не «праведниками» или «боящимися греха».